Тина Кузнецова — финалист проекта Первого канала Голос, резидент проекта Jazz Parking, рассказала нашему корреспонденту о своем детстве, о том как идет на компромисс со слушателем, как ее жизнь изменилась после проекта Голос и куда она «двигается» сейчас.

Тина, Вы из очень интересной семьи. Расскажите о ней.

Мой отец по образованию физик-математик и всегда всем сердцем был в науке. Но в 90-ые он, как и многие, ушел в бизнес. Он уникальный человек - человек из науки. Учился у Льва Ландау в физико-техническом институте, всегда находился в научной среде, при этом с какого-то времени он начал увлекаться философией. Поскольку подобная литература в СССР не приветствовалась, он делал фотокопии немецких классиков в ленинской библиотеке, которые затем самостоятельно переводил и переплетал. До сих пор его однокашники приглашают в какие-то научные проекты, но у него уже на это нет сил и желания. Но мы — его дети, раскачиваем его на какие-то мемуары потому, что он прекрасно пишет и у него есть, что рассказать. Его жизненный опыт перемежается с историей и литературой. Например, он был знаком с Венедиктом Ерофеевым, Львом Гумилевым, Ильей Глазуновым и вообще входил в круг людей, формировавших русскую культуру в те годы.

А вы как-то приобщались к тому, чем он занимается?

В плотную не приобщалась. Я — человек размышляющий, думающий, но честно говоря, на это не было времени. Смысл жизни я постигаю через призму музыки и искусства, на данный момент мне этого хватает. Тем более, сейчас я знаю, что и как мне делать, куда двигаться.

В музыку Вы решили пойти самостоятельно или это было решение родителей, как это часто бывает в музыкальных семьях?

Это было просто неоспоримо, что я буду заниматься музыкой. Нас было трое детей, и мы все прошли через музыкальную школу, это не обсуждалось. Брат после того, как ее закончил не притрагивался к инструменту лет семь. Сестра закончила 9 классов десятилетки, школу при консерватории, а я нет. Я пошла в обычную музыкальную школу, но играть начала лет с четырех — подбирать аккорды.

Вашим первым музыкальным впечатлением было церковное песнопение…

Да, именно после того, как я его услышала, начала интересоваться музыкой. Я как-то спросила маму о том, почему я начала подбирать аккорды, импровизировать в таком раннем детстве, и она сказала, что это произошло именно после того, как мы вернулись из храма в одно из воскресений. Дальше пошли песенки из мультиков на фортепиано.

Вы из религиозной семьи?

Да, причем за моими родителями в 80-ые годы следили в КГБ, пыталось их скомпрометировать на работе, сфотографировать в церкви, но так как мои родители были неглупыми людьми и понимали непростую ситуацию в стране, то не поддавались на различные провокации.

Ваша любовь к фольклору тоже идет из детства?

В какой-то степени все, что закладывается в детстве фрагментарно, отпечатывается и остается на всю жизнь. У моих родителей дома очень большая фонотека. Мама закончила консерваторию, поэтому классической музыки в доме было много. Но были и джазовые и роковые пластинки. Были экспедиционные пластинки, собранные из глубинки, с былинами и ансамблями. Папа мне иногда ставил их. Мне от этого было очень тошно, и все это меня ужасно раздражало. «Папа выключи этих бабок! Они меня бесят!» Так я ему отвечала на тот момент. Но как человек, обладающим абсолютным слухом, я все это впитала. А затем в сознательном возрасте, после посещения фестивалей, после знакомств с разными музыкантами, в том числе Сергеем Старостиным, я начала любить эту музыку. Тогда у меня уже был свой джаз-фанковый проект, я писала для него аранжировки, была активная концертная деятельность. В то время я училась на Ордынке и один раз в клубе под названием Дом был фольклорный фестиваль. Они проходили там часто, и на одном из них я встретила Алену Романову, с которой мы потом сделали проект «Zventa-Sventana», посвященный русскому аутентичному фольклору.

Вы как-то сказали что Вам тяжело далось решение уйти из классической музыки в джазовую. Почему так?

Дело в том, что я училась на классическом фортепиано и была такой крепкой пианисткой, что могла бы связать свою жизнь именно с классикой. Мне далось нелегко это решений — бросить классику и уйти в джаз потому, что я понимала, что делаю очень конкретный выбор, так как не из классики в классику вернуться очень сложно. Поразмыслив, я поняла, что не хочу быть классической пианисткой, а буду джазовой. Это решение принималось на фоне разборок в семьей. Мои родители недоумевали: «Что за джаз, когда ты еще не состоялась как музыкант?».

Почему именно джаз?

Потому, что он дает много возможностей для самореализации в музыке. Имеется в виду авторская экспериментальная музыка, сочинительство, переигрывание нетленных шедевров. Когда, я услышала такую музыку, как фьюжн и джаз-фанк, мне вообще свинтило голову. Когда в нашей стране впервые слышишь такую музыку — это вообще лишение девственности на духовном уровне (смеется).

Как вы оцениваете то, как джаз развит в нашей стране?

В отличие от нашей страны музыка уже давно уехала вперед. Это просто ужасно. У нас такая особенная страна. Если раньше у нас была наша индивидуальность, самоидентификация, то сейчас… На самом деле умеют играть только там, где есть мощная школа. Это США и Англия. Эти страны оказывают влияние на всю музыку на протяжении полувека. Да, у нас появилась свобода, но эта ситуация, когда продукты есть, а денег на них нет. Пиши все, что хочешь, но у людей восприятие на столько деградировало, что у тебя будет только три слушателя. Спасибо, проекту Голос потому, что если тебя не услышат на радио и телевидении, то очень сложно быть услышанным.

Что думаете про сам проект Голос?

Наконец то, это произошло и спасибо всем, кто меня туда выталкивал — мужу, брату, Маргарите Позоян, Мариам Мерабовой, Анжелике, которые давали мне советы, очень рекомендовали пойти и ничего не бояться. А страхи были - они есть всегда. Я была уверена в своих силах, но не была уверена в восприятии себя такой, какая я есть — моей внешности, моего голоса, своих взглядов и видения музыки. Но Вы сами видели то, как все получилось, я рада тому, на каком месте я оказалась, что я слава Богу не на первом месте. У меня есть своя музыка и свой продюсер. Другого мне не нужно.

Как изменилась жизнь после проекта?

Не буду лукавить — изменилась сильно. Я стала довольно узнаваемой персоной. Теперь приходится все время быть при макияже и прическе, но есть и другие приятные вещи. Например, миллион просмотров моей авторской песни. Это огромный подарок, который я очень ценю. Я не занимаюсь самолюбованием, а рассматриваю это, исключительно, как возможность дальше делиться с людьми своим творчеством и писать музыку.

Тина, что было трудным на проекте?

Это была одна сплошная стрессовая ситуация. Эти полгода пронеслись очень быстро. Каждый выход на сцену это всегда колоссальный стресс. Даже, когда ты поешь всего одну песню — это сложнее, чем спеть несколько, так как нет возможности разогреться на первых двух, чтобы выдать максимум на третьей…

Какие у Вас планы на ближайшее время?

Летим выступать на Олимпиаду в Сочи. Туда по-моему летит почти весь Первый канал вместе с декорациями. В общем, картинка из Останкино переезжает в Сочи. Все хотят услышать финалистов Голоса в своих городах — и такие выступления буду в будущем. Приятно, что люди хотят побольше узнать обо мне. Еще будет концерт 13 февраля в одном из московских клубов, где выступит мой проект танцевальной музыки Tina Smith. Но я обязательно исполню песню Ваня. Чем могу, тем угождаю — у меня очень многоплановая музыка.

В начале интервью Вы сказали, что знаете, что и как Вам делать, куда двигаться. Куда Вы двигаетесь, и в чем суть Вашего творчества?

Если я буду исполнять свою аутентичную музыку, то она многим будет непонятна. Но есть песня Ванечка, которая нравится людям и не претит мне. На мой взгляд — это уникально. Поэтому, я буду стараться находиться в хорошем компромиссе. Мне интересно все, я действительно разноплановая, и люблю делать качественно и до конца. Сейчас хочу сделать несколько программ - концертов с танцевальной клубной, джазовой и фольклорной музыкой. Попытаюсь сблизить, совместить стили. Например, певица Севара записала альбом на арамейском языке, на котором говорил Христос. Хочу двигаться куда-то туда, в направлении аутентичной современной музыки. Это безумно интересно — прикоснуться к такому материалу, прикоснуться к вечности.

Фото: Борис Ионов